Современная денежная теория (СДТ)
Мы живем в мире глубоких экономических и политических перемен, которые, среди прочего, приведут к масштабной перестройке мировой финансовой системы с использованием плодов мирового технического прогресса и коснутся практически каждого: от инвестиционного банкира на Манхэттене до торговца сувенирами на рынке Абуджи.
Если я не ошибаюсь, в 2019 году в «Долгосрочных прогнозах» Julius Baer, выпущенных под руководством Инвестиционного директора Группы Ива Бонзона, в качестве одной из тенденций был предсказан неизбежный переход к «неортодоксальной макроэкономической политике» (включая принципы Современной Монетарной Теории). Признаюсь, что тогда, я как-то скептически относился к ближайшему концу эпохи «неолиберализма» и представить себе не мог, что меньше чем через год мы будем жить в новых реалиях, где «неортодоксальная макроэкономическая политика» станет основной движущей идеей по снижению негативных последствий пандемии в экономике. Даже тогда очень сложно было представить себе, что пандемия станет тем самым «черным лебедем», который изменит не только наш привычный уклад жизни, но и весь экономико-политический ландшафт мира, подтвердив мнения экономистов, что стимулирование реальной экономики через кредитный канал исчерпало себя. В этих реалиях впервые за долгие годы стали часто зазвучать понятие «Неортодоксальная макроэкономическая политика» и ее направление – Современная денежная теория (СДТ), как альтернатива «неолиберализма»; это был сигнал конца более чем 45-летней эпохи «неолиберализма», который уступал место «старому противнику».
В результате мы стали свидетелями того, как ведущие экономики мира быстро вооружились принципами Современной денежной теории (СДТ), которые прозывают не только к бюджетному стимулированию экономики, столкнувшейся с падением скорости обращения денег и структурным дефицитом спроса, но и к более тесному взаимодействию фискальной и монетарной политики. В настоящей заметке я не буду подробно останавливаться на этом, а лишь подчеркну, что мы являемся свидетелями быстрого роста роли центральных банков, когда они не только постепенно берут на себя монетизацию государственного долга, но и будут напрямую давать деньги населению благодаря техническому прогрессу. Учитывая актуальность темы, я, вероятно, вернусь в будущих публикациях к принципам СДТ, ее эффективности в смягчении проблемы неравенства доходов и ее подходу к управлению инфляцией.
Однако украинская война, пролетевшая «черным лебедем», безусловно, замедлила энергетический переход, где Европа была главным драйвером, и ускорила переход от дефляции к инфляции. На фоне страданий малого и среднего бизнеса от инфляционного давления, особенно в Европе, и снижения ожидаемых доходов компаний из сектора возобновляемых источников энергии, компании из добывающего сектора значительно повысили свои прогнозы ожидаемой прибыли на 2022 год. Также учитывая, что быстрый энергетический переход является дополнительным триггером роста инфляции, есть опасения, что в нынешней истерии, энергетический переход и достижение Цели в области устойчивого развития (ЦУР) отойдут на второй план.
Деглобализация
Деглобализация мировой экономики с постепенным изменением внутриполитической палитры в развитых странах приведет к тенденции возвращения в страну сложных технологических производств, как мы видим на примерах США.
Не останутся в стороне и развивающиеся страны. С одной стороны, такая ситуация будет подталкивать их к обеспечению, в первую очередь, продовольственной безопасности, для этого увеличивая внутренние инвестиции за счет фискальных стимулов, поощряя Прямые Иностранные Инвестиции (ПИИ) и государственно-частное сотрудничество, и снятие законодательных и ряда других барьеров. С другой стороны, деглобализация мировой экономики и геополитические изменения подталкивают их к созданию региональных экономических союзов с более тесной интеграцией с ближайшими соседями. Например, можно показать интенсивную экономическую интеграцию тюркоязычных стран в рамках Организации тюркских государств в постковидных реалиях.
ESG и устойчивые инвестиции
Можно предположить, что при текущих геополитических и экономических изменениях, есть большой потенциал для роста устойчивых инвестиций. Пандемия также показала, что, благодаря более оптимальному соотношению риска и доходности, компании с высоким уровнем ESG действовали лучше других в кризисных ситуациях.
Опираясь на данные ЮНКТАД (Доклад о мировых инвестициях 2022), в 2020–2021 годах устойчивое финансирование на мировых рынках капитала продемонстрировало значительный рост. Стоимость устойчивых инвестиционных продуктов на мировых финансовых рынках в 2021 году составила 5,2 триллиона долларов США, включая устойчивые фонды и устойчивые облигации, в том числе зеленые, социальные и смешанные устойчивые облигации. Основной движущей силой является Европейский рынок.
По оценкам ЮНКТАД, к концу 2021 года количество устойчивых фондов достигло почти 5932 по сравнению с 1304 в 2010 году и продолжает расти. Совокупные активы под управлением (АПУ) этих фондов продемонстрировали экспоненциальный рост и в 2021 году уже достигли рекордной отметки в 2,7 триллиона долларов. Рост устойчивых фондов по-прежнему приходится, в основном, на развитые рынки, где лидирует Европа. Соединенные Штаты являются вторым по величине рынком. Однако устойчивые фонды составляют лишь 1% их общего фондового рынка. С Китаем аналогичная ситуация: несмотря на то, что он находится на почетном третьем месте, общий объем АПУ в доле всего фондового рынка остается незначительным.
Рынок устойчивых облигаций (включая зеленые, социальные и смешанные устойчивые облигации, а также облигации, связанные с устойчивостью) также продемонстрировал сильный рост за последние два года. Общая стоимость находящихся в обращении устойчивых облигаций в настоящее время оценивается примерно в 2,5 триллиона долларов по сравнению с 500 миллионами долларов в 2018 году. Европейский союз и корпоративный сектор являются основным драйвером выпуска устойчивых облигаций.
Важно отметить, что без поддержки международных и региональных институтов развития, таких как Всемирный банк, ЕБРР и другие, вряд ли удалось бы добиться успехов в этом направлении. Например, именно при активном участии и поддержке Всемирного банка была создана рабочая группа и разработана правовая база Малайзии, позволившая ей в 2017 году выпустить первую в мире зеленую исламскую облигацию - «зеленый сукук».
В ожидании очередного «черного лебедя, а может и не одного, а сразу парочки, нельзя забывать о социальной справедливости, корпоративной ответственности, изменении климата и других острых темах. Благодаря этим принципам мы можем надеяться на появление «белого лебедя» или, если быть точнее, с учетом геополитических реалий - «белого голубя» …